Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
В заливе за спиной ревут авиационные моторы – на освещенную прожекторами поверхность залива приводняются и взлетают тяжелые «сандерленды». В первую очередь эвакуируются имущество штабов и раненые. Чтобы не допустить обстрела с берега, Фрейберг выдернул из уличных боев в Кании и перебросил к аэродрому два батальона новозеландских стрелков. Побережье пока удается отстоять.
Впереди лопнул очередной осветительный снаряд, выпущенный с разбитого бомбами крейсера «Глочестер». Неестественный свет залил изрытое воронками поле аэродрома, видны даже дальние холмы. Идущих в атаку врагов при таком освещении рассмотреть можно, а вот лежащего или ползущего человека вряд ли, мешает пляска движущихся теней. А когда заряд прогорит, какое-то время и вовсе ни черта невозможно разглядеть. Поэтому большая часть защитников заранее утыкаются лицами в траву, только специальные наблюдатели, щурясь, выглядывают признаки готовящейся атаки.
Усталость вызвала какое-то отупение – Джон продолжает смотреть, отдавать команды, управляет своими подчиненными, но все это воспринимается, как происходящее с кем-то другим, настоящий Джон Мэллоу наблюдает за деятельностью измотанного капитана в грязном комбинезоне откуда-то со стороны.
Ближе к рассвету немцы все-таки выдыхаются, и Джон, оттащив-таки сломанные машины за линию пехотных окопов, засыпает, уткнувшись лбом в укладку пулеметных магазинов. Ни ревущие во взлетном режиме моторы перегруженных самолетов, ни залп восьмидюймовок тяжелого крейсера не могут ему помешать.
* * *
«Сначала ты работаешь на свою репутацию, потом… потом она подбрасывает тебе еще больше работы».
Импровизированные бронетранспортеры и большую часть пехоты пришлось отдать Мишке – по козьим тропам, которыми пробираются сейчас машины Алексея, бывшие грузовики не смогут пройти никогда. Взамен Фунтиков отдал роту на «гочкисах», узкие француженки точно протиснутся там, где Котовский проведет свои танки. Весь расчет сумасшедшего ночного марша по горным склонам на то, что немцы не сумели занять южные подходы к Хании и их еще можно обойти. С теми силами, которые уже высадились на остров, греческий штаб еще рассчитывает справиться, но если гитлеровцам удастся запустить воздушную карусель, на Крит каждый час будет высаживаться до двух тысяч немецких солдат. Может быть, и меньше, но генералы предпочитают просчитывать худший сценарий. Сорвать посадку транспортников любой ценой приказано главному специалисту по проведению горных танковых маршей.
По дрянным тропам для конных двуколок танки идут на скорости двадцать километров в час, на ровных участках разгоняются до тридцати. Жаль, таких участков попадается немного. Идут без фар, почти вслепую. Сидя в головной машине, Котовский старается не упустить из виду главный ориентир – светлую конскую задницу. Танкистов ведут за собой сменяющиеся местные уроженцы, которые знают эти склоны как свои пять пальцев. Уловка с серыми лошадьми – их идея.
Светящиеся стрелки на циферблате трофейных часов вращаются слишком быстро. Дорога стелется под гусеницы медленнее, но ускорить движение невозможно. Остается только надеяться, что потом тропа станет лучше.
Проворачивается над головой Млечный Путь, уходят за корму размытые тьмой силуэты скал и деревьев. Через три часа после начала марша пришлось столкнуть с дороги одну из танкеток, еще через час – вторую. Только бы выдержали танки – их и без того слишком мало, а на узкой дорожке даже мелкий ремонт становится невозможным, нет ни времени ждать, ни возможности объехать. Техника, будто понимая, что поставлено на карту, пока работает. Алексей украдкой похлопывает свой танк по броне – как боевого коня. Майор совершенно уверен – машина чувствует хорошее отношение.
* * *
Рубленый силуэт с дурацким огрызком вместо пушки удается рассмотреть в последний момент – на серую броню лег отсвет близкого пожара. Григорий, не дожидаясь команды, бросает танк вперед, проскакивает мимо пристроившегося за опрокинутой афишной тумбой панцера и рвет на себя правый рычаг. Скрежет траков по камням, БТшка разворачивается, проскальзывая по инерции. Когда мир перестает вращаться, над головой звонко хлопает пушка, и бронебойный снаряд с дистанции двадцать метров входит в плоскую стенку немецкой башни прямо между цифр тактического номера.
– Молодец, Гришка!
А на двадцать восьмом такой фокус не сделать – тяжел был старый конь, длинный, а как вспомнишь сгоревшую машину, что-то в душе начинает щемить, аж плакать охота.
Руки и ноги Белоконя делают свое дело, мощный двигатель с ревом разгоняет танк по улочке. Перекресток, поворот, еще перекресток. Шарахаются в сторону фигуры в ненавистных глубоких касках, Григорий проводит послушный танк впритирку к дому. Из-под гусениц успевают убраться не все – механику уже знакомо это покачивание на мягком, когда под гусеницу попадает непрочное человеческое тело. Еще один поворот, остановка, и Фунтиков вбивает в немецкий танк еще один снаряд, чтобы наверняка. На результат смотреть некогда – не успеешь оглянуться, поймаешь под гусеницу связку гранат или бутылку с бензином на жалюзи. Григорий уводит машину под защиту своих пехотинцев.
Для фрицев, хозяйничавших в оставленном британскими частями городе, атака поддержанной танками и артиллерией греческой пехоты оказалась неприятной неожиданностью. Судя по тому, что удалось узнать у пленных, гитлеровцы собирались с рассветом продолжать наступление на восток, где в нескольких местах еще продолжают цепляться за захваченные здания и вершины кучки выживших при выброске парашютистов. Несколько танков и грузовиков на окраине удалось застать врасплох и расстрелять раньше, чем немцы поняли, что их атакуют. Потом начался ад уличных боев.
Немцы дерутся умело – перебрасывают подкрепления, устраивают засады, пробираются в тыл. Батальон Фунтикова потерял в узких улочках несколько танков. Только противник немцам достался опытный – у греков и советских добровольцев за спиной почти год непрерывных боев и огромный запас неизрасходованной злобы. Часто штыковая атака греков перечеркивает все тактические хитрости немцев – в темноте, когда бой идет на расстоянии вытянутой руки, отчаянная смелость защитников острова стоит больше. Фашисты отменно умеют убивать, а вот готовности стоять насмерть у них нет. Улица за улицей столица Крита переходит под контроль союзников.
* * *
То, что ночное столкновение с союзниками не превратилось в кровавую баню, иначе чем чудом и огромным везением не объяснить. Котовский уже собирался отдать команду оканчивать привал, когда из-за поворота показалась колонна пехоты. В утренних сумерках разглядеть форму идущих было невозможно, всю ночь ждали столкновения с немцами. Танкисты без команды бросились к машинам, впереди залязгали затворы, но кто-то глазастый во всю мочь молодой глотки заорал:
– Каски! Англичане!
Как боец сумел разглядеть на головах встреченных пехотинцев плоские тазики британских касок, он и сам потом не смог объяснить, но его острое зрение спасло в то сентябрьское утро много жизней.
– Капитан Хоггард, двадцать второй пехотный батальон, Вторая Новозеландская.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
